Рассказ водолаза Николая Тюрикова о том, как калоша его чуть жизни не лишила
На свете много рисковых профессий, и в них страх уму и делу никак не помощник. И водолаз тоже такая профессия - никуда от этого не деться. Чувство страха можно побороть, притупить, подавить, но вовсе изжить... Нет, такого не бывает.
ВОТ где-то около 1967 года подымали мы наш траулер, назывался он «Тукан». Дело было в Атлантике. Шел он к Америке на промысел, но в Северном море его крепко шторм зацепил. Мотал, валял несколько дней, утопил в конце концов. Человек 15 с него датчане вертолетами успели снять, а 65 тогда погибли.
Пришли мы на место. Глубина 53 метра. Тут и лег «Тукан» с моряками. 53 метра - это все же много. На такую глубину новичков посылать опасаются, да и бывалому время ограничивают. Мне тогда разрешили работать час. Вот опустили за борт в «беседке» - такая клетка для спуска-подъема... Вышел. Грунт ровный, песочек с камнем, кое-где трава. Добрался до судна. Зашел под корпус... Вдруг чувствую: ногу мою вверх тянет, глянул: с ноги у меня слезает калоша, вот-вот потеряю. Видно, когда меня одевали-завязывали, то недосмотрели, бывает... В калоше той весу 16 килограммов, и потерять ее - разом выбросит наверх. Для водолаза верная гибель: давлением разорвет!
Вот где страх-то был! Даже трудно все в точности описать, что и как я в те мгновения пережил. Конечно, ребят своих вспомнил - их немало, скажу вам, жизни лишилось как раз из-за такой вот потери балласта; само собой, в мыслях с родней простился, и вся-то жизнь моя ленточкой в секунды перед глазами пролетела... Страшно, очень страшно! Как очнулся потом, и не скажу - не помню... Вот стою под корпусом. Наверху такелаж висит, снасти. Думаю, если выбросит, то в них запутаюсь и болтаться буду - ни вверх, ни вниз. Уперся в днище, кое-как ступню в калошу пристроил. А идти-то как? Хотя бы замотать ремни за ногу. В моем-то тяжелом снаряжении... Эх, абы как! Доложил наверх. Пришла «беседка» на грунт, вижу, как она опустилась. Недалеко. Но до нее еще идти. На дне зацепиться не за что: голое дно. Потом я всю жизнь вспоминал и до конца дней своих вспоминать буду, как я до «беседки» шел. Каждому маленькому камешку на дне рад был - лишь бы за что зацепиться. И каждый шаг, уж простите, с матюгом... Так с грехом пополам и дошел. Вполз в «беседку», сигнальный фал и шланг смотал в ноги. Доложился, ну и сказал: «Вира», чтоб до половины глубины подняли...
Тут поясню: с большой глубины водолазам сразу выходить нельзя: от избытка давления кислород, которым дышим, в сущий яд превращается. Про кессонную болезнь, наверно, слышали? От нее такое средство: подняли на несколько метров - сиди и отдыхай, чтобы азот в крови рассосался; еще несколько метров вверх - еще отдыхай. И чем ближе к белу свету, тем больше передышка. Так вот тихонечко подъем с глубины - это «удовольствие» бывает на часы. Но, случается, наверху заштормит или какое ЧП, то поднимают сразу. Но тогда уж с палубы водолазу прямая дорога в декомпрессионную камеру. На несколько часов.
Но наверху тогда все мое прескверное дело основательно прочувствовали: ЧП! И разом дернули меня с 53 метров наверх... Безо всяких выдержек. Трап-палуба - там уже ребята подскочили, колокол, костюм - долой! А меня - в декомпрессионную камеру...
По морям мне походить много довелось. И всяких переделок немало выпадало. И наверху, и под водой - я ведь и глубже опускался, на 74 метра. Приятного, скажу вам, мало. Но тот случай, как я с калошей чуть жизнь свою не потерял, век мне помнить.
К чему этот рассказ? Не верю я в бесстрашие. Совсем бесстрашных людей не бывает. Любой, хоть раз в жизни, а изведал, что это такое - страх. И не нужно того стыдиться - без страха живут только дураки: цену жизни они не знают.
Олег ХИМАНЫЧ