Номер от 16 августа 2006 г.

Я ВОШЕЛ в троллейбус, купил билет и уселся на свободное место. В салон продолжали заходить пассажиры, и рядом со мной на сиденье оказался пожилой, но крепкий мужчина в кожаной куртке и кепке. На передних местах разгорелся какой-то спор о показанной недавно по телевидению программе о Великой Отечественной войне (дело было числа 10-11 мая). «Ну, пошли чесать языками! Не хватило праздника, не натрепались еще», - сердито сказал мой сосед. Я шуткой попробовал смягчить его раздражение: «Бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они». «Ветераны!» - пробурчал попутчик, - «Все теперь ветераны. Даже те, что пороху никогда не нюхали, и те почестей требуют». - «Ну а вам приходилось пороху понюхать?» - «Приходилось, да столько, что не дай Бог, чтоб кому-нибудь столько же досталось. Я, считай, с первых дней войны на передовой, в разведке. Я ведь деревенский, нас первыми и забрили. По началу стояли в резерве и особых трудностей не ощущали. Только гоняли нас изрядно, готовили к боевым действиям. Был у нас командиром роты здоровенный такой молодой мужик. Он все хвастался своими габаритами, расхаживал перед строем и вызывал добровольцев на поединок. Всех, кто принимал вызов, он шутя укладывал на лопатки.

Однажды мне надоело его бахвальство, вот я и говорю: «Разрешите, дескать, товарищ лейтенант, мне попытаться». А я же, сам видишь, росту небольшого, так что он посмеялся надо мной, подумал, он и меня одной левой уложит. Да не на того нарвался. Борцовскими приемами я не владел, но силенка-то во мне была крестьянская. Сначала он изловчился, схватил меня под мышки и приподнял над землей. Но я уперся ему руками в подбородок и стал отжимать его голову назад. Он вынужден был меня отпустить, я тут же подсел, уперся головой ему в живот, приподнял и перебросил через себя назад. Так это быстро получилось, что он ничего не смог сделать, грохнулся всем весом оземь и сломал шею.

Ну, тут такое началось! Командира искалечил - трибунал! Меня тут же арестовали и утащили на гауптвахту. Но на мое счастье, приехал к нам с передовой один капитан, командир разведроты. Приехал за пополнением. Тут ему и рассказали, как один малорослый солдат изуродовал лейтенанта-бугая. Капитан и говорит: «Покажите-ка мне этого Ивана Поддубного».

Привели меня к нему, без ремня, без пилотки. Побеседовал он со мной, порасспросил о том, о сем, а там и говорит: «Значится так, парень, выбирай: или пойдешь ко мне в разведроту, на передовую, в самое пекло - или под трибунал». Я и думать не стал, пошел к нему в разведку. Там меня обучили премудростям этого опасного ремесла. Разведчиком я прошел всю войну.

Языка-мотоциклиста обработали мы чисто

Никогда не забуду, как впервые пошел с группой за линию фронта - взять языка. Мы изучили прифронтовую карту и решили, что на изгибе шоссе будет самое удачное место для засады. Вышли ночью. Сопровождавшие нас саперы под вспышками осветительных ракет сделали для нас проход в минном поле и вернулись обратно. А мы поползли дальше, на вражескую территорию, замирая и прижимаясь к земле при каждой вспышке ракеты.

Добрались мы до назначенного места только под утро. Вот он, изгиб дороги, откуда она хорошо просматривается в обе стороны. Залегли в придорожных кустах, замаскировались и стали ждать. Ждать пришлось долго. Скоро совсем развиднелось, но дорога была пуста. Руки и ноги коченели, а встать, побегать, размяться было невозможно.

Но вот справа на дороге показалась небольшая темная точка, которая быстро приближалась. Наконец мы смогли разглядеть мотоцикл с коляской, мотоциклиста с автоматом на груди и офицера в коляске. Ну, теперь не зевай.

Одинокий выстрел. Мотоциклист откинулся назад, а потом повалился на бок. Несколько мгновений мотоцикл еще ехал по прямой, а потом его понесло вправо и в сугроб, как раз по нашей стороне. Быстро подскочив к машине, мы вытряхнули из коляски не пришедшего в себя офицера, отобрали у него оружие, засунули в рот кляп, взяли автомат убитого мотоциклиста и потащили офицера в лес.

Наш пленник, осознав безвыходность своего положения, вел себя спокойно и не пытался бежать или сопротивляться. Он был в большом чине и вел себя достойно. Уже ночью мы вышли к тому месту, где для нас был сделан проход в минном поле, и благополучно перешли на свою сторону. Там сдали «улов» в штаб, потом побежали на кухню, поели, отогрелись и рухнули спать.

«Улов» наш, действительно, оказался несказанно богатым. У немецкого полковника при себе были бесценные карты участка фронта, да и при допросе он дал важные сведения. Так что первая моя вылазка была очень удачной. Ведь нас сразу же представили к награде - ордену! Так я и воевал на передовой, и за четыре года войны всякое повидал, но чудом каким-то жив остался. Наверное, благодаря вере в то, что вернусь на радость матери и подруги Людмилы, которые так много и искренне молили за меня Бога. И я вернулся. Правда, без одной ноги, да и другая собрана из кусков». Тут мой собеседник приподнял обе брючины, показывая протез и страшные шрамы.

«Ну да ничего, жить можно», - заключил рассказчик, и в голосе его не чувствовалось ни хвастовства, ни жалости к себе.