ВВП в разведку не пошел. Предпочел тонкий лед
Познер - одна из самых неодиозных фигур на нашем телевидении. Чтобы Владимир Владимирович баловался дурно пахнущими информационными поводами или дешевенькими скандалами? Как говорится, боже упаси.
ВО-ПЕРВЫХ, возраст, потом - фамилия. Марать такую мнимой выгодой просто нелепо, слишком тяжело доставалась. Когда-то сына американского эмигранта по фамилии Познер не хотели принимать на факультет биологии МГУ. Сейчас говорят: рылом не вышел, тогда - анкетными данными. Зато эти данные по достоинству оценил военкомат. Новоиспеченного гражданина СССР пригласили в школу, разведывательную. Не по тому ВВП рыдала наша разведка. Познер предпочел журналистику. Сегодня тысячи моих коллег произносят эту фамилию с почтением.
- Владимир Владимирович, сейчас очень актуальна тема легкой цензуры на телевидении и в прессе. Вы чувствуете это в своих «Временах»?
- Я вижу, что после каждой программы гендиректор ОРТ Константин Эрнст ходит с косым лицом, потому что ему, видимо, звонят. Мне не звонят, я давно сказал: не надо!
Это цензура? Скорее, давление. Но мы с Константином Львовичем договорились: или так, или никак. Я прекрасно понимаю, что хожу по очень тонкому льду. Я прекрасно понимаю, что в президентской администрации у меня есть враги. Но моя задача не показывать кукиш врагам - это мальчишество. Задача другая.
- Задавать простые вопросы, которые ставят в тупик самых высоких ваших гостей?
- Постараться сделать так, чтобы зритель понимал, что происходит в его стране. Вот моя задача. Не показать, какой я отчаянный, смелый, а, пригласив соответствующих людей, задавать им вопросы, которые хотел бы задать тот же самый зритель, помочь ему получить ответы на эти вопросы. И если мне покажется, что они врут, значит, еще и еще задавать вопросы.
Вот, собственно, и вся задача. Вроде очень простая. Вот чем я занимаюсь сегодня, прекрасно отдавая отчет в том, что завтра мне могут сказать: «Спасибо». Как когда-то на американском телевидении. Это был очень забавный момент в моей жизни.
- Расскажите, пожалуйста, об этом.
- В восьмидесятые годы мы с моим коллегой Доналдом Хилом делали на BBC программу, которая очень оригинально называлась: «Познер и Доналд Хил». Это была очень интересная программа, на мой взгляд, которую закрыли в Америке, когда был назначен новый президент компании. Когда контракт надо было возобновить, он сказал, что «мы с вами возобновим контракт при условии, что мы будем иметь право контролировать содержание ваших программ, и вы должны нам докладывать, кого вы приглашаете в качестве гостей в программу». Я сказал: «Это ж цензура». Он: «А мне плевать, как вы это называете». Доналд его послал. И все. Сегодня отечественное телевидение очень напоминает мне американское. Но по сравнению даже с Америкой пресса-то у нас замечательно свободна. А у вас в печати вообще лафа. Фашисты? Пожалуйста! Коммунисты? Пожалуйста! «Коммерсантъ»? Пожалуйста! Ругать Путина? Вперед!
- Выходит, в каждой избушке свои погремушки. Вы сделали определенные выводы?
- Скорее, я принял некоторые решения: никогда больше не буду служить никакой партии, никакой власти, никакому государству. Как журналист я могу служить только аудитории, думать только о тех людях, которые меня читают, или слушают, или смотрят, и больше ни о ком. И как это ни патетически звучит, я буду говорить только правду.
- Говорить только правду - это геройство, Владимир Владимирович, а вы на героя не похожи, вы на мудреца похожи. Компромисс для вас возможен?
- На героя я действительно не похож. Существует единственная причина, которой можно оправдать компромисс, - безопасность близких людей. Я люблю повторять строки из стихотворения Евтушенко: «Сосед ученый Галилея был Галилея не глупее: он знал, что вертится Земля, но у него была семья».
- А вас пытались банально покупать?
- Бывало. Однажды мне предложили $ 250 000 за то, чтобы я пригласил в передачу одного человека. Мне не нужны деньги, я обеспеченный человек. В этом смысле свободный.
- Существует ли нечто, что даже вас может удивить или озадачить?
- Конечно. Извините за нелитературность, но это люди, у которых точка зрения «всё - г-но, кроме мочи». Это не подход, потому что это неправда. Я иногда слушаю радио «Эхо Москвы», и у меня такое чувство, что ведущий, произнося слова «хорошая погода», говорит об этом с сожалением. Нельзя так, хоть ты и оппозиционер.
- Владимир Владимирович, у вас есть собственная школа телевизионного мастерства. Признайтесь, ломаете души начинающих телезвезд?
- В какой-то мере. Для начала доказываю, что все они, ученики, предельно бездарны, и тот факт, что их узнают на улице, - это функция экрана. У меня на стене в школе висит довольно красивая большая черно-белая фотография лошадиного зада. И я говорю: знаете, если лошадиный зад показывать каждый день в одно и то же время на всю страну, его тоже будут узнавать. Поэтому не надо заблуждаться, вы уйдете с экрана - послезавтра о вас никто не вспомнит.
После подобных внушений три человека оставили журналистику, с остальными ребятами хорошо поработали.
- Владимир Владимирович, не так давно вас принимал Путин, насколько мне известно, вы обсуждали тему СМИ. Что он вам сказал?
- Он мне сказал, что я хороший и наивный человек, когда мы обсуждали тему настоящего общественного телевидения.
Что я могу еще сказать? Он превосходно слушает и реагирует. Скорее всего, Путин никому не доверяет, но не любит говорить «нет». Я сделал вывод для себя, что он пока не готов к тому, чтобы государство ушло из средств массовой информации.
С Владимиром Познером мне удалось поговорить на форуме «Клуба региональных журналистов», который состоялся в Москве 18 и 19 апреля.
Наталья КОЛОГРЕЕВА