Бегу поздним вечером по темному безлюдному переулку одна. О хорошем, конечно, не думается. А о плохом думается так, что было бы смешно, не будь страшно: если кто-то из-за угла с дурными намерениями выскочит, предупредить его, что на журналиста нарвался, или нет? Передумает кто-то, в свете последних событий испугавшись, что вместо «бытовухи» ему «политику шить будут», или с удвоенной силой врежет за непопулярную профессию?
О том, как важна и нужна наша профессия власти, мы от власти не по профессиональным праздникам слышим, а когда журналистов особо показательно бьют и убивают. Но плакаться грешно, мы и так на особом положении. Будь избитый Кашин инженером, кто бы об учиненном над ним зверстве узнал? А так – спец-штаб создан и вип-расследование ведется. Я не ерничаю, не тот случай, я серьезно считаю: не имеет значения, за что - за слово, дело или кошелек - людей бьют и убивают. Значение имеет, чтобы преступников каждый раз искали изо всех сил и судили найденных по закону. Конечно, президент хотел общество успокоить, когда гарантировал это в очередном громком случае. Но спокойнее бы было, не будь нужды у гаранта законности о само собой разумеющемся говорить. Наверное, губернатор в станице Кущевской, репортажи из которой рвут сердце, в сердцах сказал, что, если убийцы откупятся, он уйдет в отставку. Но вариант возможного позора все-таки оставил. И назначил за него, по сравнению с истинным горем, зряшную цену.
Дежурный редактор номера Ольга ЛАРИОНОВА