С премьеры комедии об идейном банкротстве целой страны
 |
| В сцене из спектакля артисты Владимир Кулаков и Михаил Миселя. Фото Владимира Ларионова |
«Заповедная зона», новый спектакль Северодвинского театра, поставлен по автобиографической прозе Сергея Довлатова. Она написана в 80-е, а рассказывает о 70-х и еще более ранних годах. Но нужно помнить, что театр, даже если работает с историческим материалом, всегда занят сегодняшним днем.
И ПИСАТЕЛЬ, которого играет артист Владимир Кулаков, лишь в какой-то мере Довлатов. Потому и портретное сходство не требуется.
Зато в спектакле есть Пушкин. В цилиндре, бакенбардах – все как положено. С ним фотографируются посетители пушкиногорского заповедника.
Писатель приехал сюда поработать экскурсоводом. А в действительности зачем? Можно предполагать. Это не что иное, как бегство в поисках утраченного смысла жизни. Бегство к мифологическому живительному роднику, откуда проистекла великая русская литература. Но оказывается, и здесь… омертвение смыслов. Пушкинский золотой век остался позади, и его не вернуть – об этом песенка Окуджавы, звучащая рефреном. По заповеднику разгуливает ряженый Пушкин. Классические красота и высота источены временем – и колонны проросли ветками, превращаются в лес. А быть может, это лес мертвеет, совсем уж музеефицируется, облекаясь в мрамор. (Сценографическое решение спектакля принадлежит Виктору Фесенко.)
Народная тропа здесь не заросла – только вот никуда уже не ведет. Экскурсоводка, которая каждый день плачет на могиле Пушкина, плачет именно по этому поводу. Не о Пушкине, не о былом – о настоящем, о себе.
Она вот плачет, а другие пьют горькую. Сарафаны и хороводы русских красавиц – заповедная старина! – становятся антуражем разгула в кафешке «Лукоморье». Собутыльник писателя местный фотограф (в этой роли Сергей Варнашов) несет какую-то чушь, мешая и переиначивая выражения советской пропаганды. Омертвение идеалов, утрата жизненных целей – сначала они, а затем уже водка – обессмысливают речь, превращая ее в навязчивый шум.
В довлатовскую повесть «Заповедник» режиссер Михаил Апарцев вплетает рассказ «Представление» из цикла «Зона». Сюжетное оправдание такого хода: писатель работает над новеллой, будучи в Пушкиногорье. Лагерная зона отбрасывает тень и на заповедник, и на всю страну – эта мысль, конечно, присутствует в спектакле, но главной не является. Цель режиссерского монтажа – как можно более ярко, хлестко показать идейный крах, захвативший все слои общества. Закономерно, что та сцена из рассказа, в которой зеки-уголовники, собственно, и представляют пьесу «Кремлевские звезды», идет сразу же за сценой пьянки в кафешке. Безверие, внутренняя пустота порождают апофеоз абсурда.
Апарцев сгущает довлатовские краски. Сатира на театральную лениниану передана средствами беспощадного фарса. Его заканчивает пение «Интернационала», к которому «вдруг» присоединяются все персонажи «Заповедной зоны». Грубое осмеяние попыток выдать уже отмершее за живое переходит в надрывную исповедальность. Тоской и угрозой звучит этот хор.
Есть ли выход из муки безверия, бесцельного существования, затхлого безвременья? Жена писателя хочет эмигрировать, а он в сомнении – от этих разговоров и уезжает в заповедник. Ближе к финалу, после всех апофеозов, зван на беседу к майору Беляевой (Людмила Поваляшко). Кагэбэшница восседает в красном кресле, на возвышении – повелительница заповедного края. Правда, от него мало что осталось к финалу. Лес, он же колоннада, лежит внавалку: духовная катастрофа перетекла в сферу материального. И сама страж устоев и вершительница судеб ни в чем уже не уверена. Мрачно глушит водку с писателем и с ряженым Пушкиным, который, по-видимому, еще и стукач. Ее совет писателю – рвать из страны.
Герой спектакля должен-таки сделать свой выбор, хотя сомнения его столь глубоки, что даже повлияли на походку, пластику, ставшую меланхолически-нерешительной. Вообще, в образе писателя, созданном Владимиром Кулаковым, очень приметна эта черточка неопределенности, какой-то неуловимости. Герой перемещается из комедии в драму и обратно. Примеряет на себя то пушкинский цилиндр, то ушанку лагерного охранника. Неразрывно связан с женой, но напропалую флиртует с экскурсоводками. (Несколько северодвинских актрис феерически исполнили вариации на тему женщины, не согретой мужским вниманием. А в роли писательской жены - Анна Венгерович. Она сыграла человека конкретного, целеустремленного, нервного.)
В финале писатель и его жена выходят вперед, в скрещение прожекторных лучей, так сказать лучей новой, заграничной жизни. Заграница им поможет? Но даже если и так…
Премьера Северодвинского театра состоялась в начале сезона выборов в России. Только что Путин и Медведев заявили о своей рокировке. Интернет гудит недовольством. Пишут о новом Брежневе, о затхлости атмосферы, о тупике, в который зашла государственная жизнь… О том, что надо куда-то сваливать. В этих обстоятельствах довлатовский материал превратился на сцене театра в злободневное социально-политическое полотно. Если принять авторский – в том числе и режиссерский – взгляд на вещи, если заслушаться интернет-ропотом, спектакль весьма убедителен. Но так ли все беспросветно на самом деле? И выход из ситуации, избранный главным героем, разве единственно возможный? Нет ли выхода на путях патриотического чувства, гражданской ответственности?
В художественном отношении спектакль «Заповедная зона», пожалуй, сильнейший в городском театре со времени «Камеры-обскуры», то есть за последние шесть лет. Однако с ним хочется и нужно спорить.
Андрей НЕФЁДОВ