Номер от 16 июня 2007 г.

Дело было в бытность мою студенткой медицинского института. Случилась у меня летняя практика в хирургическом отделении крупной городской больницы. Практика была врачебная, после 4-го курса, и практиковались на этом же отделении еще две мои подруги. Каждая была прикреплена к какому-нибудь врачу - руководителю практики.

У нас с ними было джентльменское соглашение - мы им писали все истории болезни (хирурги терпеть не могут писанины), а они нам устроили спокойную жизнь, типа пришли попозже, ушли пораньше. Хирургические истории болезни - не «Война и мир»: жалобы на то-то, шов выглядит так-то, назначения такие-то. А поскольку это все-таки не терапия - ну какие там назначения? Стол номер такой-то, обработка шва, полупостельный режим. Записи ведутся каждый день, в графе назначения - ничего нового, пишем каждый день - «назначения те же».

И вот однажды сидим мы все в ординаторской и пьем чай. И вдруг заглядывает мужик из моей палаты. Спрашивает «моего» доктора: «Доктор, извините, а можно мне что-нибудь съесть?» Доктор на него обалдело смотрит и говорит: «Конечно, можно».

Тот уходит. Через пару минут опять заглядывает: «Доктор, а Иванову из моей палаты можно что-нибудь съесть?» - «Можно», - говорит ничего не понимающий доктор. Через минуту мужик опять: «Доктор, а может, и Смирнову можно?» - «Да всем, всем можно!», - кричит доктор, смотрит на меня, и тут до нас обоих доходит...

Я на практике уже неделю. И всю эту неделю пишу: «Назначения те же». А всем вновь поступившим в первый день назначается стол 0 - полный голод, чтобы анализы крови взять натощак, а дальше пишется обычный стол 5 или там 7. У меня же две палаты неделю (!) ничего не ели. И только через неделю нашелся смельчак попросить покушать.

И вот пока мой доктор кидается ко мне меня убивать, две мои подруги, косясь на своих докторов, тихонько сползают со стульев и бегут исправлять свои истории. А в отделении слышны радостные крики, хлопанье дверцы холодильника, шелест мешочков и чавканье, чавканье...