Не верится, не хочется верить, но куда же денешься?! Внезапно остановилось сердце Владимира Васильевича Алсуфьева.
|
Владимир Васильевич Алсуфьев, 2009 год. Фото Владимира Ларионова |
ПАРУ ЛЕТ НАЗАД мы с ним возвращались с Новой Земли, летели одним бортом, сидели рядом - и вышел у нас, как всегда, доверительный разговор. Про землю обетованную, какой стала для Владимира Васильевича Новая Земля. Сам он с таким образом архипелага соглашался, хотя и не лучший год выпал ему здесь. 14 октября 1969 года атомный взрыв разверз скальные толщи и выбросил из штольни радиоактивные газы. Владимир Алсуфьев, старший матрос лабораторно-испытательной роты, был там, в проливе Маточкин Шар, у горы с неблагозвучным названием Шелудивая. Позже, через много лет, я читал рассекреченные документы и слушал воспоминания очевидцев той катастрофы. Нет сил у времени стереть такое из памяти! Сегодня уж мало осталось участников тех событий, а Владимир Васильевич оказался из числа простодушных. Будь он иным, верно, была бы у меня тогда возможность сделать публикацию с фактами и покруче, но я не в обиде, ведь глупо обижаться на исключительную скромность человека.
Мы познакомились, когда он уже работал начальником управления по социальным вопросам Севмаша, и сотрудничество наше более касалось, как ныне принято говорить, общественных проектов. Один из них – второе, дополненное издание моей книги «Кузькина мать Никиты» о событиях на ядерном полигоне. Сама же книга, мгновенно разошедшаяся по стране крупным тиражом, увидела свет благодаря инициативе и стараниям именно его, Владимира Алсуфьева – советского моряка, участника подразделений особого риска. Впрочем, книгу я упомянул как пример, он вообще умел добрые дела ладить и к людям относился по-доброму.
Владимир Васильевич был нетипичным руководителем. По крайней мере, мало встречаются сегодня такие – неравнодушные и ответственные, хозяева своего слова, напрочь лишенные чиновной заносчивости. Скажу особо – в нем чувствовалась северная степенность. Внешне всегда выдержанный, рассудительный – вообще не помню, чтобы Владимир Васильевич на кого-то повышал голос, - он и многотрудные дела вел так же – спокойно и ровно. Признаться, иногда меня донимала мысль: как же ему работается с тем-то или тем-то, чья заслуженно негативная репутация общеизвестна? Наверное, носил он в себе многое из того, что иной счел бы запросто выплеснуть с эмоциями на других. Как понимаю, не мог Владимир Васильевич позволить себе такого. Вернее, мог, конечно, но не так был воспитан.
Последнее время все чаще слышится: мол, незаменимых людей нет. Так ведь это как посмотреть. Незаменимых, возможно, нет на должностных ступеньках. А в жизни, в человеческих отношениях незаменимые есть. Несправедливо жестоко и рано потеряли мы деятельного, порядочного, достойного человека, Друга!
Простите, Владимир Васильевич, если случайно или же невольно причинили боль вашему сердцу.
Олег ХИМАНЫЧ, морской историк, член Союза писателей России