12 января 70 лет отмечает маэстро Раймонд Паулс. Собственно, старт юбилея начался в марте с подачи Рижского театра русской драмы. Театр предложил композитору поставить мюзикл на основе его знаменитых шлягеров 1970-1980-х годов. Паулс согласился не только с идеей, но и аккомпанировать драматическим актерам. В мюзикл вошли 30 мелодий - от «Листьев желтых» до «Старинных часов». В январе Паулс играет на рояле в театрах, даст концерт с победителем «Новой волны-2005» Интаром Бусулисом.
Перед юбилеем композитор размышляет о шоу-бизнесе, политике, возрасте. Рассказывает о своей семье…
12 января композитору Раймонду Паулсу исполняется 70 лет. Он относится к своей славе сдержанно, но понимает: юбилейной шумихи не избежать, так что лучше направить ее в полезное русло. Главное представление состоится 18 февраля, в дни очередного чемпионата мира по хоккею, который на этот раз пройдет в Латвии. В связи с этим событием в Риге возводится новая многофункциональная арена, способная вместить до 12 тысяч зрителей. К открытию арены и приурочен гала-концерт Паулса.
С РАЙМОНДОМ Паулсом я встретился в студии Национального радио и телевидения на Домской площади. Композитор снимает пиджак, поправляет подтяжки и устраивается за роялем. Между вопросами-ответами он иногда пробегает пальцами по клавишам. Пытаюсь вспомнить его прошлые и нынешние регалии и звания: Народный артист СССР, депутат Верховного Совета СССР, министр культуры независимой Латвии, советник президента, без пяти минут президент страны, депутат сейма, кавалер ордена Трех Звезд - высшей награды Латвии... Но главный его титул - Маэстро.
- Как вы относитесь к цифре 70?
- Подозрительно... Даже не верится, что такая цифра появилась. Все очень быстро пролетело. В моей жизни случалось разное, но говорить, что плохо было, не имею права. Я не имею оснований жаловаться. Что есть, то есть. Если ты еще можешь выходить на сцену и, самое главное, не сам туда лезешь, а тебя просят, если чувствуешь свою нужность, это придает сил. Хотя есть приметы возраста. В моем жанре непросто все время быть в спортивной форме, но я умею переключаться на другое.
- Вы сказали «мой жанр»...
- Это условно, мне навязан так называемый легкий жанр, легкая музыка. Хотя, если честно, я не люблю этой терминологии - джаз, поп, рок... Я вообще против разделения музыки на легкую и серьезную. Мне не раз задавали, мягко говоря, странные вопросы: кто больший композитор, Бетховен или Иоганн Штраус? Дай бог написать такие вальсы, как Штраус, или чуточку приблизиться к Бетховену!
- Но все-таки есть какая-то специализация…
- Да, у меня есть свой конек. Это лирическая, сентиментальная музыка. В свое время ее сильно ругали, но людям, независимо от возраста, нравится этот сентиментализм...
- В вашей музыке есть мелодия. Назовите мне несколько современных композиторов, чьи песни хотелось бы петь...
- Проблема актуальная. Думаю, здесь двойная вина - как композиторов, так и певцов. Ну, скажите, какую мелодию можно написать для этого... как его зовут?.. Ага, вспомнил, Шура... Тот, что с одним зубом. Но самое плохое, что сейчас музыка превратилась в фон. Я помню, как в 1950-1960-е мы специально приникали к радио: в восемь или в девять вечера будут передаваться такие-то песни. Сейчас музыка звучит нон-стоп, 24 часа в сутки, везде и всюду. Потеряно очарование новизны. Плюс тотальная коммерциализация. Я с теплым чувством вспоминаю радиостанцию «Маяк». Попасть туда молодому композитору было непросто, но, если удавалось, это было для него совершенно бесплатно. Сейчас только за деньги, причем большие. Теле- и радиостанции сейчас мало волнует творческая сторона, главное - коммерция и реклама...
- Ваши старые вещи востребованы новыми поколениями. Например, вашему мюзиклу «Сестра Керри» не меньше тридцати, а он снова на сцене...
- Это развитие по спирали. Как брюки, прически, так и музыка - все возвращается. Свежий пример - мюзикл «Мамма миа!» на песни ансамбля «АББА». Здесь надо почувствовать момент. Выйдешь на полгода раньше, и провал. Возрождению способствуют новые музыкальные средства, новая аранжировка, новые голоса...
- По опросам лучшей половины населения Латвии, вы на третьем месте среди секс-символов республики…
- Все это развлекаловка, игры. У меня дома есть зеркало для бритья, с одной стороны увеличительное. Когда я в него заглядываю, первая мысль - до чего докатился... весь седой, в морщинах. Или когда по телевизору крупным планом. Но я не жалуюсь, могло быть хуже. Да и богатырским здоровьем не могу похвастаться. Сердечко иногда пошаливает, и операции всякие перенес. Мне уже трудно играть два часа под софитами. Может, оттого, что я не умею халтурить, не могу равнодушно «отыграть» концерт или спектакль. Но у каждого возраста свои приоритеты. В молодости - учеба, развлечения, девушки; в тридцать-сорок - карьера, дети...
- А каковы ваши нынешние?
- На первом месте - семья. Без нормальной семьи человек словно парализованный. Второе. Я родился и прожил жизнь в городе, но по натуре – латышский крестьянин. Люблю свой загородный дом, свое хозяйство, свою землю, порядок на ней. Могу косить, сажать, мне интересно, что у меня и как растет. Сегодня это мое хобби. Я не люблю заграничные поездки, туристическую толпу. Ну и, конечно, не представляю жизни без любимого дела.
- Включая «Новую волну»?
- И ее тоже. Хотя, наверное, с ней пора прощаться.
- Но вы же «отец» конкурса...
- Ну и что? Сегодня не я там что-то решаю, а большие деньги. Устроителей интересует не мое имя, а так называемый рейтинг исполнителей. Скажите, ну откуда у начинающей певицы из Кулдиги или Лиепаи может быть рейтинг, если она никогда не была на телевидении!
- Вы прямо или косвенно дали путевку в жизнь многим исполнителям: Ольга Пирагс, Ояр Гринбергс, Маргарита Вилцане, Лайма Вайкуле, Алла Пугачева, Валерий Леонтьев и еще десятки других...
- Пугачева и без Паулса была бы Пугачевой. А вот Леонтьеву я действительно помог. Он в Республике Коми тогда выступал, и в Москву его не пускали из-за прически и брюк в обтяжку. Мне стоило немало усилий вытащить Валерия на союзный экран, он там дебютировал в моем авторском концерте.
- Вы поддерживаете с вашими «крестниками» творческие отношения?
- Нет. Я не люблю выражение «работать с исполнителем». Что значит «работать»? Ну, был какой-то удачный период с Пугачевой. Но это не значит, что мы обязаны терпеть друг друга всю оставшуюся жизнь. Все время быть одним и тем же неинтересно, как композиторам, так и исполнителям. Кроме певцов, у меня были увлечения хором мальчиков, музыкой к кино и театру, мюзиклами, и каждый раз, когда я охладевал, меня упрекали в измене. А я просто перелистывал очередную страницу в своей биографии...
- Вы сейчас пишете песни?
- Нет, хотя мог бы написать в десять раз лучше, чем тогда. Все равно скажут: «Хорошо, но не то». Поэтому не берусь. Нельзя в одну реку войти дважды. Золотые годы позади.
- Что так грустно?
- Да не грустно, наоборот. Я сейчас достиг блаженного состояния, о котором мечтал всю жизнь: нигде официально не работать и делать не то, что обязан, а то, что хочется. Не забывайте, я сначала закончил консерваторию как пианист, а уж потом как композитор. Недавно я записал диск с симфоническим оркестром. В программе - Бах, Чайковский, Шопен, Лист, Рахманинов. Вышел компакт-диск с мелодиями на тему песен Пресли, Синатры, Тома Джонса. Мне никто не заказывал, это для души.
- Свою музыку наедине с собой играете?
- Практически нет, разве иногда из «Долгой дороги в дюнах» или фильма «Театр».
- Когда латвийскому музыканту жилось лучше: в советское или в нынешнее время?
- И тогда, и сейчас свои проблемы. Плохо, что мы потеряли контакты с бывшими союзными республиками. Там был непочатый край работы, сейчас этот рынок потерян, включая Россию. Россия не та, что была прежде, там крутятся огромные деньги, которых у нас нет. Если при СССР Балтика была своего рода Западом, то сейчас мы провинция как для России, так и для Европы.
- Неужели Паулс не соберет зал в Омске или в Иркутске?
- Я-то соберу, а каково тем, кого не знают? Латвийскому музыканту сегодня очень плохо. Рынка как такового в Латвии нет, я его называю толкучкой. В Америку пробиться - утопия, в Англию или в Германию - кому мы там нужны, о Франции и говорить нечего. На мировой рынок попадают единицы, и те лишь в классической музыке.
- Политика еще не ушла из сферы ваших интересов?
- Бурные дни позади. Сейчас я рядовой депутат сейма, и то последний срок. В политике творческим людям делать нечего. За два-три месяца могут довести до инфаркта.
- Однако вы чуть не стали президентом Латвии...
- «Чуть» не считается. Я и не думал становиться президентом.
- Как не думали, если участвовали в предвыборной гонке и даже были фаворитом?
- Меня просто использовали. В последний момент до меня до¬шло, в какую грязь я лезу, и вовремя отказался.
- Ваш политический спектр?
- Чуть левее центра. Я политический прагматик. И мне бы ни за что не простили разумный подход по отношению к России. Я - патриот Латвии, но абсолютно уверен в необходимости хороших, дружеских отношений с Россией. Россия - наш вечный сосед, а с соседями надо жить в дружбе.
- Я слышал, что ваша семья интернациональна…
- Действительно. Дед - то есть я - латыш, бабушка - моя жена Лана - русская. Дочь Анете живет в Москве, ее муж Марек - поляк по происхождению и датчанин по гражданству - работает в московском представительстве датской авиакомпании. Внучки Анна-Мария и Моника учатся в частной американской школе. Латышский еще не забыли, но между собой уже предпочитают говорить по-английски. Да и думают на этом же языке. Кстати, они учатся в очень престижной и дорогой школе. Ее выпускники нарасхват в лучших университетах Европы. С одной стороны, приятно, с другой - тревожно. Иногда с Ланой думаем: вот мы стараемся наш дом сделать все лучше и лучше, а для кого? Скорее всего, мои внучки уедут в Англию, окончат там университеты, выйдут замуж, и правнуки Паулса уже не будут знать латышского...
- Сможет ли вообще такая маленькая страна, как Латвия, выстоять перед натиском глобализации, читай - американизации?
- Я очень высокого мнения об американской культуре: литературе, театре, кино, музыке. Бояться надо не ее лучших достижений, а американского ширпотреба. Но главная культурная экспансия будет не со стороны Запада, а с Востока: Япония, Китай, другие азиатские страны. Они завоюют мир за счет фантастического трудолюбия и упорства. Посмотрите на составы лучших симфонических оркестров мира: половина музыкантов - азиаты. Та же ситуация в легкой музыке. Выживет ли латвийская культура в условиях глобализации? У меня нет ответа, но есть надежда. Мы были семь веков под немцами, 300 лет в составе Российской империи и СССР, однако сохранили свою культурную идентичность. Надеюсь, сохраним и в будущем. Но это будет зависеть не столько от внешних причин, сколько от нас самих.
Виктор РОДИОНОВ, «Новое русское слово»